В Средние века у моряков, торговцев и пиратов Средиземноморья был свой язык. Он назывался сабир, или лигва-франка. В его «формулу» входила...
В Средние века у моряков, торговцев и пиратов Средиземноморья был свой язык. Он назывался сабир, или лигва-франка. В его «формулу» входила увесистая доза разговорной латыни, щепотка испанского, зернышки арабского, греческого, турецкого, но в общем и целом сабир был просто особым языком «для своих», на котором можно было поднять паруса, продать груз специй или оливкого масла и назначить выкуп для желающего остаться в живых. С тех пор, как я узнала о сабире, в мои мечты вернулись мачты и трюмы, навигационные карты и ворчливые боцманы – в общем, та самая морская романтика, которой, наверное, переболели мы все в эру «Детей капитана Гранта». Только теперь самым интересным стало для меня представлять незнакомые очертания берегов и бухты новых городов, входя в которые, ты знаешь, что и здесь тоже найдется кто-то говорящий на лингва-франка, и что сначала вы будете прислушиваться друг к другу, выхватывая знакомые слова и посмеиваясь над непривычным акцентом, а потом – слово за слово – окажетесь в портовой таверне, где станете рассказывать друг другу каждый о своем береге одного общего Средиземноморья.
Иногда я чувствую себя именно так – странником, занесенным на берег, похожий на родной. И людей, с которыми сталкивает меня судьба, заставляя нас открывать друг в друге роднящее и новое, я вижу как таких же путников, идущих из одного порта в другой в поисках тех, кто говорит на сабире. В наши дни стало совершенно неважно, где именно находится твой географический порт: наши путешествия потеряли физическую связь с мачтами и канатами. А сабир – остался: как символ общего, в меру неправильного языка тех, кто ориентируется по одинаковым звездам.
На итальянском слово “franca” означает также “открытый”, “искренний”.По-моему, и оно отлично подходит для поиска своего языка, своих тем и своих попутчиков. Так что приглашаю всех остановиться в моей гавани: у меня тут все в порядке с красивыми закатами и горячительными напитками.
Я еще не знаю точно, о чем буду писать. Наверняка о языке – итальянском и русском, об их изучении, преподавании и о том, как они меняют восприятие мира. Буду писать об адаптации к “новым берегам”: за десять лет моей жизни в порту Средиземноморья на эту тему тоже поднакопилось. Буду писать о том, что меня увлекает: красоте, архитектуре, истории, окружающей повседневности, интересных людях и проектах, вне зависимости от их географической принадлежности. В общем, обо всем том, о чем я могла и хотела бы говорить в портовой таверне с новыми друзьями, будь они торговцы или пираты.
